Сопровождающие сначала немного напряглись. Косыгин сразу бросил в сторону Туполева вопросительный взгляд. Мол, все хорошо? Не обосремся? Алексей Андреевич уверенно, со спокойным выражением лица кивнул. Очень был уверен в том, что команданте оценит «тушку» по достоинству. А по итогу пришлось выкусить.

Когда мы оказались возле самолета, стоявшего в ангаре, часть сопровождающих тихонечко отползла в сторону. Постеснялись, наверное, бедолаги. Учитывая, что отсеялись именно те, кто имеет к заводу непосредственное отношение, я мысленно, сам с собой, посмеялся. Типа, не рискнули, что ли?

Делегация зашла внутрь. Кастро и Косыгин уселись в кресла. На кой черт это председателю совмина, не понял. Наверное, за компанию. Уж он-то в самолете может насидеться до одури. Потом принялись рассаживаться и остальные. Видимо, решили брать пример с высшего руководства. Я скромненько остался в проходе, постоянно оглядываясь по сторонам. Моя паранойя ни чуть не становилась меньше.

Алексей Андреевич стал рассказывать о том, что из себя представляет этот лайнер, какие у него высокие лётные качества. И скоростные, и комфортные, и так далее. Короче, в какой-то момент я чуть не прослезился. Если верить словам Туполева мы все сейчас прикоснулись к настоящему чуду. Фидель выслушал слова конструктора внимательно, в переводе, естественно. А затем вдруг начал задавать вполне конкретные вопросы, которых от него, судя по вытянувшимся лицам провожатых, не ожидали.

— Какая дальность полёта? Какой расход топлива? Какие шумовые характеристики?

Туполев, все ещё с выражением уверенности на лице, назвал цифры. Фидель взял у одного из своих кубинцев салфетку, ручку и начал подсчитывать. Окружающие его люди замерли, затаив дыхание. Считал-считал команданте, а потом поднял голову, оторвавшись от своих записей и огорошил народ:

— Нет, нам такой самолёт не подходит. Во-первых, он дорог; во-вторых, он шумен… И, в-третьих, он до Кубы без посадки не долетит, а с посадкой будет еще дороже. Вы сейчас рассчитываете его на шесть тысяч километров дальности, а пока добились только четырех тысяч километров, поэтому надо ещё очень серьезно поработать. Тем не менее…Мы вас поздравляем с тем, что вы делаете такую интересную машину, но надеемся, что в Советском Союзе достаточно специалистов, которые доведут этот самолёт до таких показателей, когда он сможет летать на Кубу без промежуточной посадки, тогда мы его будем покупать.

Косыгин еще пару секунд смотрел на переводчика, будто ожидая продолжения.

— Но… — Туполев вообще обалдел от столь неожиданного вывода. Видимо, Алексей Андреевич реально был уверен в том, что самолет произведёт правильное впечатление на команданте. Хотя, лицо он, конечно, пытался держать.

— Я впервые на авиационном заводе. Но мы знаем о том, как развита в Советском Союзе техника. Мы знаем о существовании станков с программным устройством. Мы знаем о качестве и уровне продукции. Мы знаем о самолёте Ту-144 и увидели его здесь. Мы разговаривали с рабочими, мы увидели, как собирается самолёт, видели его готовым — это великолепная машина.

Добавил, наконец Фидель Кастро с улыбкой. Я так понял, чтоб подсластить пилюлю. Потому что, после его отъезда, уверен, конструкторское бюро Туполева получит несколько непрозрачных намеков на то, что не мешало бы работать лучше.

После слов команданте и обмена приятностями, мы им — самолет, они нам — дулю с маслом, наконец, все участники эксперимента вывалились на улицу.

— Так… Воротников… — Косыгин махнул рукой, подзывая первого секретаря обкома. — Сейчас товарища Кастро отвозим в «Кораблик». Пусть отдыхает. Завтра у нас — Атомная. Потом — торжественный ужин.

Воротников кивнул, а затем дал команду остальным, дабы они не поперлись следом. Потому что ехать всем скопом в резиденцию, приготовленную для гостя — это идиотизм.

Я, вместе с руководством завода и Туполевым, проводил делегацию к машинам. Сунув руки в карманы, с облегчением наблюдал, как товарищи с солнечной Кубы покидают вверенную мне территорию. Первая часть мероприятия прошла хорошо. Кастро — жив, здоров. Теперь осталось так же хорошо пережить основной сценарий этого спектакля о любви и смерти. Где живых и здоровых будет гораздо меньше.

В общем, именно в данную секунду мне была нужна Александра Сергеевна. Надеюсь, она уже вернулась и ждёт меня в кабинете. Как договаривались.

Глава 8

В которой точно становится понятно, кто убил жену инженера, но я в это время занят другими делами

Ниночка Филатова испытывала сильное волнение. Можно даже сказать, сильную тревогу. Нет… Слишком слабо… Ниночка была в панике. Причин для этого имелось несколько. Первая, самая главная, где-то она ошиблась. Просчиталась. Где? Непонятно.

Максим Сергеевич, сукин сын, вел себя так, как по идее вести не должен. Нина Ивановна была уверена, она все оценила верно. Контакты с Марковым, загадочные отношения с Комаровой, Маслов с его нелепым побегом, эти трижды проклятые чертежи… Да и вообще…В Беляеве слишком много странностей. Все, конечно, имеют тараканов в голове. Но тараканы Максима Сергеевича ведут себя не менее гадски, чем он сам. Они, эти тараканы, будто танцуют залихватскую кадриль. Поэтому Ниночка не могла понять, чего ждать дальше от Максима Сергеевича. Единственное, что несомненно — ничего хорошего.

Хотя бы прошедшая ночь. Взять ее…

Беляев не был ни возмущен, ни напуган. А что-то подобное должно было произойти, если он, конечно, ни при чем. Если его с Вадимом связывает что-то другое. Хотя, что другое? Однокашники? Друзья? Это — смешно. Данная версия не выдерживает никакой критики. Да и потом, если верить рассказу Игоря, они в парке устроили самое настоящее выяснение отношений. Они — это Марков и Максим Сергеевич. Каким-то боком там оказалась Комарова… И главное, Вадима тоже прямо не спросишь. Нет, спросить-то можно. Тут другое. Он не скажет правды. А вот Ниночка рискует приобрести очередной нервный срыв после того, как Марков придет в бешенство. Он непременно придет. Не любит, когда Нина Ивановна задает вопросы.

Но по тому, что сказал Беляев ночью, выходило, ни черта он не предатель. А кто тогда? При этом, хватать Нину Ивановну Максим Сергеевич не стал. В комитет государственной безопасности не потащил. А чисто теоретически, надо бы. Она ему там, как дура, много лишнего наговорила. Тем не менее, Беляев совершенно не удивился. Более того, изначально пришел на встречу, оставив у подъезда Комарову. Вроде как подстраховался.

Комарова…везде она.

Ниночка недовольно повела плечом. Бледная моль, словно настоящее насекомое, лезет отовсюду. Куда не плюнь — везде она. Взять бы мухобойку, прихлопнуть бы тварь эту. Жаль, невозможно…Да еще оказываться, Вадим с Сашкой знаком. Опять же, если верить словам Ведерникова. Комарова Маркову помогла, вроде. Вот сучка…Кто бы мог подумать.

— О чем задумалась?

Филатова повернула голову и посмотрела на мужчину, сидящего за рулем. Марков был собран, сосредоточен. Он разглядывал здание гостиницы, которое виднелось из-за ограждения, очень пристально, словно боялся что-то упустить. Поэтому говорил, вроде, с Ниночкой, но глаза его не отрывались от «Кораблика».

На территорию резиденции около получаса назад въехал кортеж кубинской делегации. Теперь Ниночка вместе с Марковым ждала здесь чего-то. Непонятно, правда, чего. Но чего-то ждала.

Сразу после вручения цветов и встречи делегации Вадим забрал ее на машине. Ждал на приличном расстоянии, между прочим, которое Ниночке пришлось пройти на своих двоих. Старое здание аэропорта прежде находилось в черте города. А год назад, будто на зло, открыли новый аэровокзал. У чёрта на куличиках. До города километров тридцать, не меньше. И чтоб не привлекать внимания, по распоряжению Вадима, естественно, Филатовой пришлось протопать из этих тридцати одну пятую расстоянию точно.

Марков ждал ее в оговорённом месте. Они проехали по городу почти следом за кубинцами. Только, конечно, с опозданием. Просто почему-то Вадим повторил их маршрут. Естественно, ничего Ниночке не объясняя. Затем постояли возле завода. Опять же, не выходя из машины. Когда с территории выехал кортеж, Марков довольно «хмыкнул». Черт его знает, к чему это относилось. А теперь вот — гостиница.